Оригинальное название: The Record of a Quaker Conscience, Cyrus Pringle’s Diary

Автор: Сайрус Прингл

Год публикации: 1918

Издано в «The Macmillan Company», Нью-Йорк

ОТ РЕДАКЦИИ

Молодые годы известного американского ботаника Сайруса Прингла пришлись на гражданскую войну. Его призвали в ряды армии Союза и хотели было отправить на фронт, но он решительно отказался. По убеждениям квакерской совести. Да, в юности Прингл проникся идеями этой религиозной доктрины, кроме прочего, запрещавшей не только служить в армии, но даже прикасаться к оружию.

Неслыханная по тем временам дерзость! Естественно, поначалу никто и слушать ничего не хотел, так что Прингла зачислили в роту и посадили на корабль. Однако день за днем, с методичной последовательностью молодой человек и словом, и делом продолжал отстаивать свои взгляды. В конце концов терпение у командиров закончилось…

Ниже следует дневник Сайруса Прингла. Из записок явственно следует, сколь мучительной, порой даже невыносимой, становилась со временем жизнь их автора. Насколько тяжело ему давалось каждое решение и какой жестокостью оно каралось. Но вместе с отчаянной горечью на этих страницах всегда есть место надежде. Надежде на Господа и близких друзей. Если у человека есть и то, и другое, значит не все ещё потеряно, рано пока посыпать голову пеплом.

Предисловие

Эта небольшая книга составлена из записей в дневнике юного квакера по имени Сайрус Прингл из Шарлотта, Вермонт. 13-го июля 1863-го года его призвали на службу в армию Союза. Согласно действовавшему тогда закону о призыве человек, чьи религиозные убеждения запрещали ему воевать, мог вместо службы уплатить триста долларов штрафа. Но отдать эти деньги Принглу не позволяли убеждения.

Богатый дядюшка решил заплатить за Прингла тайком, но честный юноша замысел раскрыл и категорически отверг благодеяние. Он небезосновательно полагал, что деньги пойдут на снабжение армии, пусть даже самого его там не будет.

Простым, даже наивным языком дневник рассказывает о событиях, постигших автора на трудном пути, которым вёл его долг. Попутно документ также раскрывает тонкую, чувствительную натуру, очень схожую с той, что так прекрасно отражена в «Дневнике Джона Вулмана».

Вряд ли нам удастся вот так, нахрапом, рассмотреть всю многогранную, деликатную проблему личных убеждений. Мир со всей его сегодняшней напряжённостью попросту не позволит вынести однозначное суждение.

Если мы решим отвернуться от без преувеличения тектонических событий и перемен, то не сможем спокойно, с уверенностью поразмыслить собственным внутренним порывом. Даже в самую тихую, безмятежную пору всегда нелегко чётко очертить силуэт индивидуальной свободы человека.

Никто и никогда не живёт сам по себе, сам для себя. Личность исстари вплетена в ткань социальной группы. Её, личности, права, обязанности, сфера ответственности – всегда над-индивидуальны, всегда выходят за узкие рамки отдельно взятой жизни.

Если человек в принципе пожелает счесть себя разумным существом, ему придётся соотносить свою жизнь с другими, по возможности разделяя с ними их триумфы и трагедии.

Но в то же время высшая ценность вселенной – это то, что мы зовём личной свободой. Непостижимая, загадочная, она оберегается и почитается самим Господом.

Человек до некоторой, с трудом определимой меры суть кормчий своей души. Он не может называться личностью, если не властен над собственными действиями. Держать его за марионетку внешних сил, за простой винтик гигантского социального механизма – все равно что пытаться стереть особую грань между человеком и бездушной вещью.

В какой-то момент свободный дух обязан занять своё законное место и заявить о данной Богом исключительности. Если жизнь вообще чего-нибудь стоит, должны, значит, существовать границы, в которых каждая душа вершит высший, окончательный суд. Именно это святилище квакеры всегда, со дня основания их течения ещё во времена Английской республики, оберегали как самое священное достояние человека.

Вера эта не подразумевает никаких особенных трудностей, по крайней мере, в современном мире. Но такой порядок вещей возможен лишь до тех пор, пока он вдруг не вступит в противоречие с необходимыми для эффективной работы социума требованиями.

Когда эмоционально спаянная социальная группа в едином порыве движется к некой цели, кажется грубым, даже неприемлемым заявлять о праве индивида отклоняться по велению совести от общего курса или вовсе идти ему наперекор.

Современные люди вполне принимают личную свободу каждого как некий абстрактный принцип. Напряжение, даже конфликт, возникает, когда кто-нибудь начинает настаивать на его практическом применении, вследствие чего преследуемые группой общие цели могут оказаться под угрозой.

С подобными ситуациями квакеры сталкиваются каждый раз, как только государство вступает в войну, ибо по их убеждениям они не имеют права ни воевать, ни как-либо иначе участвовать в военных операциях.

Им непросто подвести рациональное основание под такое неприятие войны. Как, на самом деле, и милитаристам едва ли будет легче в разумной степени объяснить свой подход к решению мировых проблем. Видимо, и то, и то приводится в действие инстинктивными силами, лежащими далеко за пределами чистого здравомыслия.