Оригинальное название: A war-time journal, Germany 1914

Автор: леди Хэрриет Дж. Джефсон

Год публикации: 1915

Издано «Elkin Mathews», Корк-стрит, Лондон

ОТ РЕДАКЦИИ

Этот довольно откровенный дневник принадлежит перу канадской путешественницы, художницы и колумнистки Хэрриет Дж. Джефсон. Лето 1914 года она (к тому времени уже британская вдова) застала «на водах» немецкого курорта с вымышленным названием «Альтхайм».

Топоним пришлось придумать по той причине, что публикация дневника могла осложнить и без того незавидное положение англичан, до поры до времени остававшихся еще в Германии. Ведь началась Первая мировая война, и немцы решили интернировать на скорую руку практически всех иностранцев.

Таким образом, многие граждане Великобритании оказались буквально взаперти, без права на выезд и почти без средств к существованию. Однако некоторых женщин в конце концов отпустили, а затем в печать начали поступать первые свидетельства о «прелестях» жизни под железной пятой Кайзера.

«Записки интернированной» в полной мере отражают царившие тогда в Фатерлянде настроения. Джефсон зафиксировала практически каждый аспект окружавшей ее действительности: мгновенный всплеск патриотизма, разгул оголтелой пропаганды, презрение к иностранным гражданам и далее по списку.

Особенную привлекательность заметкам придает личный, нетривиальный взгляд автора. Она пытается найти ответы на многие непростые вопросы: как, зачем, почему и что будет дальше – вот темы, которые интересуют Джефсон.

Надеемся, читатель по достоинству оценит этот исторический, но в то же время эмоциональный документ. Главное только не забывать, что безнадежных ситуаций не бывает, и закат всегда сменяется рассветом.

Вилла «Буххольц», Альтхайм, 1-е августа. Вчера ночью весь городок разбудил горн глашатая.

— Kommen Sie heraus! Kommen Sie alle fort!¹ — выкрикивал тот, призывая резервистов Альтхайма.

Сегодня местные высыпали на улицы, на каждом углу радостно горланят  «Heil Dir im Siegerkranz»² и «Deutschland über Alles³».

С ужасом обнаружила, что в здешних банках отказываются обналичивать иностранные чеки, а об аккредитивах и слышать не хотят. У меня почти не осталось денег, на душе крайне неспокойно.

2-е августа. Германия объявила войну России! Всех годных к службе мужчин отправляют на фронт. Парк-штрассе обклеена объявлениями от властей, люди сбиваются в группки и тревожно о чем-то перешептываются.

Непонятно, как теперь отсюда выбираться, поскольку все поезда до окончания мобилизации зарезервированы для солдат. Слышала, что иностранцев разворачивают прямо на границе, а уехавшие вчера из Альтхайма застряли во Франкфурте.

Пошла купить английскую газету – оказалось, их изъяли из продажи, «пока Англия не определится с курсом»!

Подумываем доехать до границы на автомобиле, или сесть на рейнский пароход.

3-е августа. Увы: судоходство по Рейну приостановлено, на машине тоже не спастись: правительство реквизирует горючее на военные нужды.

Снова попробовала обналичить чек в банке и снова от ворот поворот. У соседнего окошка с клерком препирался какой-то русский:

— Comment donc! je ne puis pas quitter le pays et j’ai une famille et trois femmes!⁴ — восклицал он на ломаном французском.

 Ох уж Синяя Борода! Его «три женщины» (жена и две дочери) стояли в сторонке с испуганными лицами. Угораздило же нас вляпаться в такую передрягу.

И тем не менее нельзя не восхититься духом самоотверженности и патриотизма, охватившим все слои германского общества. Женщины даже остригают косы и жертвуют деньги от продажи волос на нужды родины, прямо как в войну 1813 года⁵.

4-е августа. По улицам не пройти: шеренги мобилизованных, чеканя шаг, уходят на фронт. На вокзале постоянно останавливаются поезда с солдатами, которым жительницы Альтхайма раздают кофе, шоколад, сигары и сладкие сухари.

Растроганные мужчины рассыпаются в благодарностях: «Wir kriegen für Sie»⁶.

Глупцы, вас отправляют на убой!

Видела несчастную фрау Г., жену моего врача. На ней лица не было, хоть она и пыталась держаться как можно увереннее. Ее старший сын, доктор Т., ушел на фронт сегодня утром.

— Man gibt das beste für das Vaterland⁷, — с трудом сдерживая слезы, выдавила фрау Г. в ответ на  слова сочувствия.

Теперь не приходит ни писем, ни газет, а открытки разрешают отправлять только на немецком.

5-е августа. Ушли на войну наш пекарь и дворецкий доктора Г. В городе полностью позакрывали школы, поскольку почти все учителя оказались в армии. У немцев встают под ружье даже академики, а извозчики и вовсе отдают самых задохлых кляч на нужды фатерлянда.

Забрали и мужа моей банщицы, и одного знакомого аптекаря. На вокзале не осталось носильщиков, а начальником станции теперь подрабатывает местный ювелир.

Члены Красного Креста собираются практически каждый день, и обсуждают подготовку к приему раненых. Переоборудуют больницы, кабинеты врачей и частные дома, а каждый автомобиль реквизирован в пользу государства.

Все вокруг пропитано ненавистью к России – ох и несладко же приходится теперь русским. Впрочем, мне куда хуже: ни денег, ни обратного билета!

6-е августа. Вышла с утра пораньше разузнать новости, заходила в «К.» и «Л.» В итоге какой-то молодой служащий, бледный от волнения и ярости, на мое вполне спокойное «Gibt es etwas neues?» буквально прошипел: